Спустя восемнадцать лет скитаний Он смог вернуться в родные сердцу степные края. Я бы не сказал, что Он сильно тосковал по русским березам или красивым ровным пшеничным полям, но всей душой хотелось вернуться в то место где Он когда-то родился на свет. Ему не терпелось пробежаться по хвойным просекам старого мудрого леса, испить холодной, утоляющей жажду, родниковой воды у подножия гордо возвышающегося холма «Camal», а после присесть на склонившийся ствол дерева березовой рощи и развести костер.
Пока Он приближался к истоку, то чувствовал, как с каждым шагом внутренний пульс ставит новые волнительные рекорды. Неописуемое чувство смешения восторга, радости и тревоги возрастало и не давало больше думать ни о чем другом. Вот здесь Он ездил на велосипеде, тут теплыми июньскими вечерами собирал дикую клубнику, а там (на школьной площадке) со своими друзьями гонял истрепанный футбольный мяч. Каждым летним утром юный мальчишка встречал яркие восходы солнца, озаряющего переливом красных и желтых лучей широкие просторы полей и лесов, а после мчался одиночным велосипедным походом в дальние дали, чтобы насладиться красотой еще неизведанной природы.
Многие мелочи, казавшиеся забытыми, вдруг свежей волной окатили сознание вернувшегося блудного сына степей. Он брел по асфальту в дорогом темно-синем костюме, купленном в бутике, и черным кейсом в руке, набитым рабочими бумагами. Немного позже на пути распласталось одинокое кладбище, принявшее в свои покои некоторых его родных и друзей. Он прошел мимо, но сердце в груди от того сжималось еще сильнее, словно отбойный молоток колотит мягкое железо — оно теребило его душу внутри.
Он знал, что на малой Родине его вряд ли кто вспомнит, но Он помнил многих, а еще больше знал в лицо. Улицы оставались пусты, только несколько раз обозначились работяги, возвращавшиеся после обеда на ток. Хотелось идти медленно, размеренно впитывая в себя утерянные музыкальные ноты прошлой жизни. Старое служебное желание идти в темпе стерлось напрочь. Не смотря на это, его туфли местами покрылись тонким слоем пыли, а галстук от жары и волнения пришлось спустить на одну пуговицу вниз. Какое же это блаженство!
Он шел и чувствовал, как уходит седой окрас кончиков и без того немногочисленных волос на его голове. Чувствовал, что становится таким же молодым как и восемнадцать лет назад: веселым, жизнерадостным, молодым. Уже выглядывал небесного цвета гребешок и синий крыши фронтон, отличающий родной родительский дом от окружающих. Спелые красные яблоки расположились ровным слоем шариков среди множества зеленых листьев, а покосившийся штакетник напоминал своим видом о далеком детском обещании починить забор. Соседский Дон все также красовался у подстанции, готовый к работе в летний сезон.
Он неспешно открыл калитку и направился к дому, но остановился у двери – она была закрыта. Конечно, никто не ждал, что его возвращение обернется так скоро. В одиноком молчании Он сел на верхние ступени порога, продолжая наслаждаться пейзажем родной стороны. Неожиданно его глаза покраснели, а ровные, до настоящего момента спокойные, губы нервно задрожали как у мальчишки – Он увидел мать.
Восемнадцать лет Он скитался по свету в поисках своего пути. Местные жители между собой говорили, что Он достиг много, но сам считал, что многое потерял.