Дожди иссякли два месяца назад. Пыль плотно засела в истоптанных ботинках и это не удивительно! Это моя работа и только этим я могу заработать на следующий день. Сегодня ты показался где-то в загнившем городе с какой-то безделушкой, а завтра уже лежишь в глубокой зловонной канаве, накрытый гниющей травой. Но не беспокойся — твоя безделушка не пропадет, она останется у меня, пока не выменяю ее на что-нибудь съестное в подземной лавке у старого жирдяя Мамоны. Собственно, представляться я вам не буду. И не найдетесь на это! Одно скажу точно, кто бы и чтобы не говорил, но профессия моя очень распространена в наше послевоенное время. Ведь я «уборщик», который подчищает все в этом мире как придатки у старой бабки гинеколог после агрессии пьяного соседского деда. Некоторые меня называют убийцей, кто-то оскорбительно, но осторожно — мародером. Я на это ничего не реагирую. Все очень просто: у меня есть хлеб на завтра, а у вас нет.
Мое прибежище недалеко от бывшего курортного городка на юге Краснодарского края. После великого сражения в третью мировую здесь остались скудные припасы пищи, воды и одежды. Общество погибло в одни сутки. В принципе, я и не знаю что такое общество, потому что родился в это время: во время бурь и ураганов, раскатов грома и разрывов огненных молний. К сожалению, родителей я помню плохо. Лучше всего я помню, как в первый раз принес в жертву собаку, питающуюся морскими карасями, зараженными сплошь всей таблицей Менделеева. Уверен, она и не догадывалась, что с ней будет. Мне хотелось есть, а ей не хотелось умирать. Благодарю ее за сочные собачьи ножки и остренькие перченые ушки.
На восточном рынке в старой городской черте можно встретить всякое: торговцев людьми, шаманов и целителей, наемников и рабов. По общей нужде самое ценное во всей этой шушере -красивые молодые девушки. Я не знаю, как эта красота станет восприниматься в будущем, потому оставлю неутолимые попытки описать все прелести их затейливых форм, одетых на них вещей и приспособлений для страстных глубоких ощущений. Скажу только одно — мне они нравятся живыми. Не раз видел собственными глазами, как длиннобородые круглолицые затушеванные ребята делали многочисленные надрезы на теле своих обнаженных и прекрасных Афродит, а в конце под возглас удовлетворения отсекали им головы. Выглядело эффектно. Пока из горловых тканей фонтанами били багряные ручьи – ребята продолжали свои дела, если тело не заворачивалось от конвульсий. Их надо бояться, а не меня.
Я бы не сказал, что ныне мораль как-то отличается. Пару лет назад в одном из полуразрушенных подвалов мне попадались книги (благо родители научили читать), где описывались еще более кровожадные эпизоды истории. Замучить проститутку-другую не серьезнее, чем сжечь деревню в бревенчатом сарае под аплодисменты страждущих. Это просто какая-то детская забава. Вы только представьте, что вместе с верхами пала и вся прежняя жизнь – все устои. Думаете, вас спасет умение кланяться ниже плинтуса или же навыки постельных утех спасут от разных помыслов бродяг-пропойцев? Возможно, в этом действительно есть доля правды, но, как показала практика, первая часть людей лежит без головы, а вторая распята (съедена).